Озеро Ханка: мифы и реалии

Еще во время первой экспедиции в Приморье (см. “Aquarium Magazine” № 1(7)/2005) у меня появилось горячее желание попасть на легендарное озеро Ханка. Красочное описание этого водоема и его обитателей в книгах М.Д. Махлина будоражили мое воображение. Однако раз за разом мои мечты разбивались о суровую действительность. И озеро, и прилегающие к нему территории являются пограничной зоной с особым режимом, а посему посещение их частными лицами и экспедициями, организованными негосударственными структурами, не предусматривалось.

Но времена менялись, и уже в начале 1990-х годов режим «закрытости» российского Дальнего Востока стал ослабевать. Открыли для свободного посещения гражданами России город Владивосток, другие населенные пункты, в том числе и приморский поселок Пограничный, в котором к тому времени волею судеб обосновались мои родственники. И вот, в 1992 году, мне вновь удалось организовать поездку на гостеприимные дальневосточные земли.

Началась наша поездка, традиционно, во Владивостоке, откуда наш путь лежал в Пограничный. Сразу же за Уссурийском местность становится гладкой, как стол, так что и глазу зацепиться не за что. И вдруг на горизонте появляется нечто. Вначале не понимаешь, что это такое, однако постепенно картина проясняется, и взору удивленного путешественника предстают огромные ажурные тарелки антенн, вглядывающихся в небо, а между ними тут и там разбросаны циклопические серебристые шары величиной с многоэтажный дом. Это — Дальневосточный центр космической связи. На подъезде к Пограничному — еще один сюрприз: бодро летящая по бездорожью вдоль трассы колонна танков, направлявшихся на ближайший полигон. «Летящая» — это не преувеличение: более десяти километров мы на своем «Жигуленке», развив скорость в 90 км/ч, пытались с ними «соревноваться» (мы — по шоссе, танки — вдоль него), однако оторваться нам так и не удалось. Воистину, «броня крепка и танки наши быстры»!

Поселок Пограничный находится всего в двадцати километрах от границы с Китаем. Дом моих родителей, где мы остановились, находился на краю поселка, на берегу живописного ручья, впадавшего в небольшую речку Нестеровку. С него я и начал изучение местной гидрофауны. В чистой воде ручья обнаружилось дикое количество непрерывно нерестящейся мелкой рыбы, а отмель прочно оккупировали около сотни самцов ротана-головешки (Perccottus glehnii), каждый из которых ревностно охранял свою кладку. Однако ничего нового для себя в ручье я не обнаружил: подобную картину можно наблюдать в Приморье почти повсеместно. Двигаясь вверх по ручью к его истокам, я подошел к склону холма и обнаружил, что это вовсе не холм, а огромный старый бетонный дот величиной с трехэтажный дом, оставшийся со времен советско-китайских конфликтов. Ручей огибал дот и уходил в сторону, а у подножья монументального сооружения обнаружился небольшой прудик. Я вышел на его берег — и остановился как вкопанный: вся поверхность воды представляла собой сплошную серо-черную массу шевелящихся головастиков! Причем, судя по всему, они отнюдь не страдали от перенаселения, а представляли собой вполне процветающую популяцию. Головастики постоянно перемещались — то хаотически, то вдруг как по команде начинали двигаться по кругу, закручивались в спираль, и вновь рассыпались в беспорядочно шевелящуюся массу. Более получаса я стоял и наблюдал, завороженный этим буйством жизни в столь ограниченном пространстве.

Вечером в разговоре с родственниками выяснилось, что в русле «перестройки и гласности» наступило послабление в пограничном режиме, и поездка на озеро Ханка стала теперь вполне реальна. Я прекрасно понимал, что неподготовленная мини-экспедиция не принесет значимых результатов, однако желание попасть на вожделенное озеро было столь велико, что я решил, что лучше прямо сейчас произвести разведку, а уже на следующий год готовить серьезную экспедицию. Два дня ушли на подготовку и изготовление «подручных» орудий лова: тюлевых сачков, небольшого бредня, бочонков для улова. Разумеется, полиэтиленовые зоопакеты у меня были с собой, а кислородом для их закачки удалось разжиться на стройке, заправив им старую автомобильную камеру.

Ранним утром наша импровизированная экспедиция двинулась в путь. Точка назначения — села Камень-Рыболов и Астраханка. В дороге нас ожидал потрясающий образчик трудолюбия наших приморских соседей — китайцев. За одним из поворотов дороги, вместо привычных уже глазу заросших колхозно-совхозных угодий вдруг открылся участок в несколько гектаров совершенно голой земли, на которой ровными рядами стояли белые бумажные кулечки. Оказалось, местные предприимчивые колхозники сдали поле в аренду китайцам, под выращивание овощей. Под каждым кулечком — защищенный от солнца кустик рассады, а земля голая потому, что каждое утро китайцы выдергивают руками каждую выросшую на «их» поле лишнюю травинку!

Вскоре поля сменяются на рисовые чеки, и мы понимаем, что озеро Ханка уже близко: рисоводство — основная отрасль хозяйства в Ханкийском районе. Села Камень-Рыболов и Астраханка расположены недалеко от берега озера, однако выясняется, что подъехать к самому берегу невозможно: озеро Ханка опоясано заболоченной территорией, на которой можно запросто утопить машину. Однако без машины пройти к берегу все же удается. Спускаемся к кромке воды… Дно озера — илистое, но не очень топкое. Вдоль берега тянется примерно 10—15-метровая полоса чистой воды, а за ней — полоса сплошной водной растительности шириной метров в 40—50, после которой — вновь водная гладь, уже до горизонта. Глубина невелика, но без лодки преодолеть барьер из растений невозможно, а лодки у нас нет. Что ж, придется заниматься прибрежным ловом! Пока брат занимается костром и лагерем, я беру сачок и вхожу в воду. Первый же взмах сачком по водной траве — и вот он, первый улов: десяток мелких рыбешек и несколько креветок. Разбирая добычу, с интересом обнаруживаю местного эндемика — ханкийского колючего горчака (Acanthorhodeus chankaensis). Кроме него, в сачке — девятииглая колюшка (Pungitius sinensis), амурский чебачок (Pseudorasbora parva) и какая-то не поддающаяся с ходу определению молодь. Креветки — на первый взгляд уже привычные по окрестностям Владивостока, среди них много самок с икрой под брюшком. Приглядываюсь повнимательнее — стоп-стоп! А икра-то у них совсем другая! У моих «старых знакомых» Palemonetes sinensis икра крупная, темная, и не более 60 штук в кладке. А у этих — светло-желтая гроздь многочисленных мелких икринок. Значит, это — другой вид.

Разворачиваем бредень и ведем его вдоль берега метров десять-пятнадцать. Вытаскиваем — боже мой! Вот это улов: больше полведра всяческой живности. Более двух третей улова составляют креветки, которых мы насчитываем уже три вида. Особенно впечатлил один: крупные, сантиметров десять длиной, и еще почти столько же составляют клешни. Настоящий рак! Такого и в руки-то взять страшновато… Другой вид — тоже крупный, сантиметров 7—8, но уже без таких больших клешней. Третий — те самые, мелкие прозрачные креветки, которых я сначала и принял за знакомых Palemonetes sinensis. Рыба — в основном мальки разных видов, шансов довезти которых даже до Владивостока и точно определить видовую принадлежность нет никаких. Выбираем из улова штук двадцать горчаков, сотню колюшек, сортируем креветок по видам. Закачиваем пакеты кислородом — и в обратный путь, в Пограничный, где размещаем наших пленников в бочки. Наутро — первый «сюрприз»: все крупные креветки с большими клешнями погибли, а из более мелких пережили ночь в бочке всего несколько штук. Зато самые мелкие — все живы, и рыба жива вся.

Итоги первой «пристрелочной» вылазки на Ханка подводим уже в Красноярске. Вывод: экспедицию на озеро организовать можно, но ее нужно серьезно готовить. Наибольший интерес из отловленного представляют, безусловно, креветки. Из литературы известно о множестве интересных видов рыбы, водящейся в озере, в частности — о великолепных видах сомов, в первую очередь косатковых. Конечно, поймать ханкийских косаток очень хочется, но они просто так в сачки и бредни не попадаются, нужны иные орудия лова. В Ханке произрастает масса интересных видов растений, но для их добычи нужно оказаться на озере в июле-августе, в самый разгар вегетации.

Что ж, цели ясны, задачи определены, а первая вылазка только раззадорила. Вперед!..

* * *

Воистину, человек предполагает, а Бог — располагает. Волею судеб, следующая встреча с озером Ханка произошла у меня только в 1999 году. Семь долгих лет об экспедиции на Дальний Восток можно было только мечтать: политика и экономика бурно менялись, и мы все учились выживать в новых условиях, зарабатывать деньги, а для этого надо было ездить в Москву, а отнюдь не в Приморье…

Экономический кризис августа 1998 года разом остановил бизнес, организованный по принципу «купи-продай», поездки в Москву стали бессмысленны. Все же оставшиеся материальные ресурсы плавно перетекли в расширение собственного производства. Тут-то на моем горизонте и появился Владимир Ефременко — предприниматель (владелец компании “Efremenko-ZOO”), герпетолог, энтомолог, орнитолог, неутомимый путешественник, искатель приключений и собиратель всяческих редкостей. В числе прочих талантов Владимира числилась и организация частных зоологических экспедиций — в Индонезию, Египет, Папуа — Новую Гвинею, Южную Америку. Бурные экономические события 98-го временно вернули его на малую родину, в Красноярск. И в один из долгих зимних вечеров, за рюмкой «крепкого чая», слушая его рассказы о путешествиях по тропическим странам, я скромно заметил, что Приморье — тоже весьма интересное для натуралиста место на планете. Владимир задумался… На долгих три минуты. «А не слабо экспедицию туда организовать?» — спросил он. «Легко!» — ответил я. Решение было принято. В течение двух месяцев определились сроки — май 1999 года. И началась подготовка.

Экспедиция длилась почти месяц, в течение которого мы облазили большую часть Приморского края. Думаю, когда-либо я расскажу читателям об этом путешествии, в финальной части которого и состоялась моя вторая встреча с озером Ханка. В этот раз мы решили посетить западный берег озера, место с интригующим названием «Золотая коса» в районе села Троицкое.

Утро 28 мая 1999 года застало нас в последнем полевом лагере экспедиции. Еще вчера основными объектами нашего интереса были птицы, змеи, жуки и бабочки. Сегодня — только гидробионты! Из глубин необъятного кузова экспедиционной машины извлекаются сачки, сетки, верши, баллон с кислородом, зоопакеты… Короткий завтрак — и в путь! Минут через десять-пятнадцать машина выбирается на неплохую грунтовую дорогу, стрелка спидометра уверенно ползет к отметке 100 км/час, и хотя распадки и сопки тонут в утреннем тумане, но на горизонте уже пробиваются лучи восходящего солнца. Пейзаж постепенно меняется, сопки становятся ниже, расступаются, по сторонам дороги начинаются сплошные болота, изрезанные ирригационными каналами, через которые перекинуты мостики с изящными белеными известкой перилами. Слева остается деревня Ильинка, поворачиваем на Троицкое. Петляя по сельским улочкам, упорно движемся к берегу. Почти у самого озера — образец местного «народного зодчества» — детский городок в стиле «милитари». Из дерева сделана крепость, танк, пушки, пулеметы, все аккуратненько расставлено на песке и заботливо покрашено в яркие цвета. Последний поворот — и перед глазами открывается вся ширь озера. До горизонта, насколько хватает взгляда — водная гладь. Дорога выводит на самый берег. Небольшой мостик в месте слияния двух речек — Комиссаровки и Троицкой, а дальше начинается «Золотая коса». Чистейший золотой песок, и озеро, озеро, озеро…

Останавливаем машину. Водитель Саша остается караулить вещи, а мы с Володей спускаемся к устью речек. Владимир пробует рукой воду, и с грустной миной констатирует: «Как парное молоко… из холодильника!» Однако мнение «всяких энтомологов-герпетологов» нам, ихтиологам, не указ. Быстро переодеваюсь: короткие резиновые сапоги, спортивные штаны навыпуск, сачок в руки — и в воду. Да! Водичка, конечно, еще не прогрелась. Но что нам, сибирякам, какие-то 10—12 градусов?.. Тут же выявляются и свои плюсы: растительность меньше мешает орудовать сачком. Один взмах, второй, третий… десятый… И у дна, и в зарослях — ничего стоящего внимания. Взгляд Володи начинает теплиться надеждой на быстрый исход этого мероприятия. Но как он наивен! Меняем место дислокации, перемещаемся в заводь, чуть правее мостика. Сачок петляет между кочек. Поднимаем — Ого!! Полный набор: креветки, рыба в ассортименте, кого тут только нет! Значит, будем ловить. Даю Владимиру время, чтоб свыкся с мыслью о неизбежности погружения в холодную воду, а сам пока разворачиваю лабораторию. Замеряем воду в устье двух речек: dGH — 2,3, pH — 6,6. За песчаной косой, в самом озере Ханка: dGH — 2,8, pH — 7,4. Кстати, температура воды в озере оказалась еще ниже, чем в реке. Дно в этим месте песчаное, плотное и очень пологое: на расстоянии 10—15 метров от берега глубина не превышает 1 метра. Вода в озере мутная, хотя ветра почти нет.

Возвращаемся в облюбованную заводь, по дороге собирая образцы водной растительности. В «улове» — целая охапка рдестов (Potamogeton) по меньшей мере пяти разных видов, гидрилла (Hydrilla verticillata), водяной орех (Trapa natans), сальвиния плавающая (Salvinia natans), редкий краснокнижный болотноцветник (Nymphoides coreana), несколько саггитарий. Невдалеке от берега с удовольствием замечаем шикарный куст кувшинки Nymphaea alba v. minima. Несколько растений с ходу опознать не смогли — берем тоже, потом определим.

Повсюду тут и там попадаются улитки, очень похожие на меланий. Это — юги. Они значительно крупнее, чем знакомые всем аквариумистам мелании, и, судя по литературе, не живородящие. О! А это что за чудо?! Ампулярия — «нервно отдыхает в уголке»… У этого монстра желтоватая раковина с темными полосками, сантиметов пять в диаметре, не меньше, с крышечкой и гребнем на завитке. Судя по всему, нам попалась местная гигантская лужанка — амуропалудина (Amuropaludina sp.). Эти должны быть как раз живородящими. Берем и их. Интересно, приживутся ли они в аквариуме?

Возвращаюсь к машине и радостно вижу, что Владимир уже смирился с неизбежностью и даже успел переодеться. Водитель Саша на время становится оператором, дабы запечатлеть сие событие для потомков. Разворачиваем бредень и медленно идем к берегу заводи. Здесь возникает небольшой спор о том, кто, собственно, пойдет у берега, а кто — на глубине. Дело в том, что когда вода температурой 10—12 градусов достигает, пардон-с, мужского достоинства — возникает непреодолимое желание бросить все это дело к чертовой матери и выскочить на берег. Наконец, решено: на глубину заходим строго по очереди. Первым выпало лезть в воду Володе.

Проходим вдоль берега и под мостом. Улов почти стандартный для этих мест: многочисленные креветки, горчаки двух видов (Rhodeus sericeus и Acanthorhodeus chankaensis), ротаны (Perccottus glehni), девятииглая ханкийская колюшка (Pungitius sinensis v.), караси (Carassius auratus gibelio), мелкие чебаки (Leuciscus waleckii), гольяны (Phoxinus sp.), молодые сазанчики.

Разворачиваемся и идем назад: теперь я по глубине, а Володя — у берега. Погрузившись по пояс в леденящую душу воду, начинаю понимать, почему Володя так «торопился». Снова вытаскиваем бредень. Вот так удача! В первый раз за время всей экспедиции по Приморью в лотке вертится сомик: молодой, сантиметров пятнадцати, сом Солдатова (Silurus soldatovi).

Сортируем добычу, упаковываем ее в зоопакеты с кислородом. Саша отправляется готовить обед, а мы с Володей, немного передохнув, еще раз забрасываем свой невод. Солнце к этому времени жарит немилосердно, но вода от этого теплее не становится. Меняем дислокацию, глубину… Наша цель — найти хотя бы одну косатку, сомика семейства Bagridae, которых в озере Ханка и окружающих его заводях и протоках, судя по литературе, должно быть несколько видов: косатка-скрипун (Pelteobagrus fulvidraco), про которую везде написано, что она «широко распространена и многочисленная в озере Ханка», косатка-плеть (Leiocassis ussuriensis), косатка Бражникова (Leiocassis braschnikovi) и, наконец, самая интересная и приятная для аквариумного содержания — косатка-мышь (Mystus mica). Однако косаток все нет и нет, как не было их и во всех предыдущих экспедициях… Остается надежда на «морды» — ловушки, расставленные в разные места уже часа четыре назад. Пообедав, идем их вытаскивать.

Увы! И там нас тоже ждало разочарование. Самые вожделенные для нас обитатели здешних вод оказались поистине неуловимыми. А почитаешь литературу по ихтиофауне Приморья, и кажется, будто косатки — чуть ли не основные обитатели здешних вод. Ан нет, не ловится рыба — и все тут!

Между тем день клонился к вечеру, а путь нам предстоял весьма неблизкий. Креветки и рыба размещаются в машине, и мы вновь прощаемся с великолепным озером, показавшим себя на этот раз с совершенно другой, незнакомой, но не менее интересной стороны.

До свидания, Ханка! Надеюсь, еще встретимся, и не раз…

Петр Ковалев